Judith Юдифь
Штейн Stein
Helena Bonham Carter
дата рождения/возраст: | место рождения: | профессия: |
“Женщина с колыбели – чей-нибудь смертный грех. (с)
• Поздний, а оттого особенно любимый ребенок в семье раввина и школьной учительницы. Это, однако, не мешало родителям воспитывать дочь в строгости и возлагать на нее большие надежды.
• Особой радости от учебы не испытывала – слишком много усилий приходилось затрачивать. Лет с десяти просекла, что учить всё и всегда вовсе не обязательно. Приноровилась списывать, а в особо критические моменты умело изображать приступы странной, но очень своевременной болезни.
• В шестнадцать влюбилась во взрослого мужчину, который был старше Юдифь на двенадцать лет. Мужчина представился Жаном-Ноэлем, художником-авангардистом. Еще не признанным обществом, к сожалению, но зато крайне талантливым. О том, что при рождении Жана-Ноэля назвали просто Томас, Дита узнала уже после его смерти.
• Роман был бурным и страстным. Жан задаривал возлюбленную цветами, сорванными с ближайшей клумбы, читал стихи, рисовал с нее странные портреты. А спустя неделю предложил уйти вместе с ним в «вольное плавание», в качестве его жены и музы. Отец Юдифь схватился за сердце, когда дочь представила ему новоиспеченного жениха, и наотрез отказался принимать в доме этого «мошенника и проходимца». Дита не стала спорить, собрала вещи и ушла в закат вместе с возлюбленным.
• Мужа гражданского, так и не ставшего законным, девушка боготворила. У него была небольшая квартирка где-то на окраине Эдинбурга, доставшаяся от родителей. Денег в семье было мало, желания зарабатывать «грязным физическим трудом» – еще меньше. А вот кредиторов было много. И они постоянно требовали расплатиться по долгам. Жан же вечно находился в творческом поиске, редко опускаясь до дел насущных. Супруга ему вполне соответствовала. Картины продавались плохо, а выручки с них едва хватало, чтобы покрыть оплату за квартиру. Приходилось перебиваться по друзьям, таким же ценителям высокого и прекрасного.
• Три месяца назад Жан умер от перитонита. Для Диты это был настоящий удар. Она впала в депрессию, правда долго горевать ей не дали. Оказалось, что у любимого супруга есть не только дальние родственники, которые тут же вспомнили о его некогда существовании, но еще и законная жена, развод с которой много лет назад он так и не оформил. Зато успел оформить завещание по которому квартирка в Эдинбурге переходила Юдит.
• Но примерить на себя роль несчастной вдовы женщина не успела. Со всех сторон слетелось воронье, которое явно намеревалось сжить ее со свету. Дита стоически терпела их домогательства до тех пор, пока однажды вечером к ней, вышедшей погулять на свежий воздух, не подошел незнакомец, пообещавший, что если она не растворится во времени и пространстве немедленно, жизнь ее будет насыщенной, но недолгой. Перепугавшись, Юдифь собрала вещи и убралась куда подальше. Вот только кроме родительского дома идти ей было некуда. Родители к этому времени умерли, так что старшему братцу, которого Дита практически и не знала никогда из-за большой разницы в возрасте, женщина свалилась, как снег на голову. И теперь проживает с ним на одной территории, порождая в городе волну весьма интересных сплетен об их скромных личностях.
• Месяц назад к ней пришли. Мужчина выглядел странно, но вещи, которые он говорил, казались еще страннее. Воскресить мужа? Серьезно? Все вокруг спятили? После этого разговора Дита не спала трое суток, а потом позвонила. И дала свое согласие, оставив в качестве залога документы на квартиру, доставшуюся ей в наследство. Жить там она все равно не собиралась, как не собиралась и разбираться с дурацкими родственничками мужа. Вот воскреснет когда, пусть сам свои проблемы и решает.
• Вот только ее забыли предупредить о самой малости. О том, что ее муж воскреснет в чужом теле, а еще затеряется в незнакомом городе, когда во время воскрешения возникла суматоха и полный беспредел. Дита же искренне считает, что ее обдурили и просто развели, как малое дитя.
• Самовлюбленная эгоистка и собственница, особенно если дело касается внимания к ее персоне. А вот все материальное не представляет для женщины никакой ценности. С деньгами расстается легко, часто тратя их на всякие глупости и безделушки. Непунктуальна. До ужаса боится микробов и грязи, но чистюлей и аккуратисткой назвать ее очень сложно. Если вещи чистые, обработанные антисептиком и не представляют никакой угрозы здоровью – они могут валяться где попало и как попало. Вспыльчива. Временами истерична, но долго обид не держит.
• Относительно добра, если не задето ее личное пространство. Любопытна. С интересом воспринимает все новое. Легка на подъем. Разговорчива. Любит детей и животных.
• Политикой не интересуется. Определенной религии не придерживается, зато охотно верит в любую мистическую хрень. Например, в привидений.
• Умеет готовить, правда не всегда получается съедобно. Периодически пытается найти себя в каком-либо творчестве, но совершенно не способна доводить дело до конца. Во всем остальном абсолютно не приспособлена в быту.
• Много читает, но редко запоминает из прочитанного что-то действительно нужное. Да и что полезного может быть в дамских романах или книгах по практической магии? Умело делает вид, что разбирается в искусстве – терминов и фамилий за время жизни в обществе творческой интеллигенции понабралась предостаточно.
• Глядя на Диту, создается впечатление, что каждый ее жест продуман и многократно отработан перед зеркалом, что, впрочем, не так уж далеко от истины. Голос низкий, с хрипотцой. Говорит много, быстро, часто перескакивая с темы на тему и бурно жестикулируя. Если разговор имеет особенную важность, то хватает собеседника «за пуговицу» – чтобы не убежал.
• Домашнее животное Диты – померанский шпиц по кличке Бинни – последний подарок покойного супруга. Существо нежное, ранимое, с весьма тонкой душевной организацией. Любимое и балуемое хозяйкой.
пожелание к игре: в квестах по необходимости, больше предпочитаю личные эпизоды. Пишу пост в неделю.
связь: в личку админу отправила
завещание: убить
Тук. Тук. Тук.
Дождь. Бесконечный противный дождь. В этом чертовом городе всегда мерзкая погода. Не стоило сюда возвращаться. Что мешало уехать на побережье? Купаться в океане, греться на солнышке, любоваться закатами... Нет, ну какой же отвратительный звук!
Тук. Тук. Тук.
Дита заворочалась, пытаясь улечься так, чтобы шум непогоды за окном не мешал спать, но внезапно осознала, что замерзла. Тело гаденько било в мелком ознобе, покрывая кожу сотнями мурашек. Женщина, не открывая глаз, пошарила рукой вокруг, пытаясь отыскать одеяло, но пальцы натыкались лишь на жесткий матрас и пустоту. Внезапно в нос ударил запах сырости и старья, вперемешку с пылью. Такой гадкий, что желудок сжался в рвотном спазме. Пришлось очнуться окончательно.
Тук. Тук. Тук.
Передернувшись, Юдифь села на постели, брезгливо морщась и вглядываясь в темноту. В прошлой жизни она навидалась всякого. И ночевать приходилось вне дома, и шумные тусовки случались, после которых события последних дней оставались где-то за гранью сознания. И даже этот омерзительный привкус во рту, словно сотня кошек разом использовали его под свой туалет, был ей определенно знаком. Но это было в прошлой жизни. Которая ей нравилась, и которая безвозвратно была утеряна вместе с кончиной любимого супруга. В ее теперешнем существовании самое веселое, что ей доводилось увидеть – хмурая физиономия брата, вечно всем недовольного и явно желающего прикопать ее где-нибудь под кустиком в саду.
Так отчего-же такое чувство, будто она вчера хорошо погуляла? И где она, черт побери?! В родительском доме, даже не смотря на прошедшие годы, она знала каждый уголок. И если братец не пристроил к нему за ночь еще одну комнату потехи ради – это определенно был не родительский дом. Хотя старостью здесь пахло точно так же.
Тук. Тук. Тук.
Нет, этот дождь определенно сведет ее с ума. Или уже свел.
Было холодно. Или Дите казалось, что холодно. В голове стучали молоточки – явный признак приближающейся мигрени. Сейчас бы выпить таблетку и закутаться в плед с чашкой горячего какао. А не вот это вот все.
Женщина встала, разминая затекшие мышцы. Складывалось впечатление, что она лежала неподвижно очень долго, отчего руки и ноги отказывались повиноваться своей хозяйке. Хотя не удивительно. Кровать, на которой проснулась Дита, была весьма широкой, но вот матрас на ней явно переживал не лучшие времена.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Стоило осмотреться, а еще вспомнить – каким ветром ее занесло в эту дыру? Если все это проделки братца, то она лично свернет ему шею. Но попытки покопаться в памяти, припоминая вчерашний день, оказались тщетны. Напротив, чем яснее Дита осознавала, что понятия не имеет, как очутилась здесь, тем сильнее нарастала в ней паника. Она дернулась к окну, отодвигая в сторону посеревшую от времени занавеску, но кроме черноты ночи и пелены дождя не смогла разглядеть ничего. Кратковременные вспышки молнии лишь выхватывали из тьмы небольшие кусочки деталей, которые никак не хотели складываться в единую картинку. Второй этаж, вокруг лес – это все, что удалось разглядеть снаружи, как бы женщина не напрягала зрение.
Комната же, в столь тусклом освещении, выглядела и вовсе зловеще. Сырость, пыль, плесень – в этом месте явно никто не жил последние много лет. Прикасаться к чему-либо было очень страшно, полнейшая антисанитария не предвещала ничего хорошего. Но все же Дита, преодолевая брезгливость, посильнее распахнула занавеску, впуская внутрь хоть какой-то свет. И тут же, оглушительно чихнув, пожалела о своем решении.
Старый платяной шкаф, кресло, заваленное каким-то тряпьем, тумба с небольшим зеркалом, помутневшим от грязи и трещин настолько, что увидеть в нем что-то практически невозможно. И множество картин на стенах. Разных. Странных. В потускневших от времени рамах. Дита, всегда считавшая себя поднаторевшей в живописи и сейчас невольно подошла поближе, заинтересовавшись. И почувствовала, как невидимая рука сжимает что-то в груди, мешая вдохнуть. Она могла бы поклясться, что несколько картин, висевших на стене над кроватью, один в один копировали стиль ее покойного мужа. Уж его-то она узнала бы из тысячи. С одним маленьким допущением – Жан писал яркими цветами, от его работ так и веяло жизнелюбием и беззаботностью. Здесь же все цвета и оттенки были мрачные, нарисованные люди казались угрюмыми, а их взгляд... Чем бы не были заняты персонажи этих картин, создавалось жуткое впечатление, что они следят за Юдифь, все еще неподвижно стоящей и прижимающей ладонь к гулко бьющемуся сердцу. Нет, из этого места надо убираться как можно скорее.
Тук. Тук. Тук.
Гром разорвал сгустившуюся тишину так резко, что Дита вздрогнула от неожиданности. И снова услышала этот раздражающий стук, разбудивший ее несколько минут назад. Вот только это был точно не дождь. К его равномерному гулу женщина уже привыкла и перестала его замечать. Но тогда что? Прислушиваясь, Юдифь медленно сделала пару шагов в сторону двери, все еще не сводя глаз со странных людей на стене. Ей казалось, что стоит лишь отвести взгляд, как они оживут и мрачными тенями встанут у нее за спиной. Возможно, она была не так уж и неправа.
Тук. Тук. Тук.
Шум означал только одно – где-то в доме есть еще люди. Кто они, сколько их, чего им нужно от Диты? Столько вопросов и ни одного, даже самого захудалого ответа. Оставалось только решить что страшнее – оказаться лицом к лицу с теми, кто, вполне возможно, ее похитил, или же с жуткими персонажами, живущими в картинах. Решение было столь очевидным, что Юдифь, не колеблясь, схватилась за ручку двери, запоздало подумав о том, что ее могли ведь и запереть.
К огромному удивлению женщины, дверь отворилась, вгрызаясь в тишину страшным скрипом давно не смазанных петель.
- Подпись автора
О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника апокалипсиса?
